Когда речь заходит об абортах, мужчинам часто отводится неприглядная роль – они или настаивают на процедуре, или просто не мешают.
Но что они чувствуют при этом?

Первое крупное исследование о влиянии абортов на мужское психическое здоровье было опубликовано в 1984 году Артуром Шостаком, профессором социологии из Филадельфии.
За десять лет до этого Шостак вместе со своей девушкой посещал клинику, чтобы прервать беременность на раннем сроке.
Спустя какое-то время после этого пара поняла, что пребывает в состоянии тяжелейшего стресса.
Это ощущение не покидало профессора, когда он смотрел по телевизору бейсбол, жарил стейки или принимал ванну.
Шостак пробовал медитировать, читать книги о самогипнозе и отвлекаться на посторонние занятия вроде садоводства.
Разумеется, он не делился мыслями со своей подругой.
«Ей и без меня приходилось туго», – говорит он.
Также Шостак не обращался за помощью к психологам.
Законность абортов в США признали лишь за год до того, как профессор и его девушка посетили клинику.
Следующие десять лет Шостак провел, общаясь с такими же, как он сам, мужчинами, ожидавшими своих подруг в холлах частных клиник.
К 1984 году профессор опросил более тысячи человек.
«Мужчины, с которыми я разговаривал, соглашались встретиться со мной снова спустя какое-то время.
И большинство из них продолжали переживать из-за абортов, – пишет Шостак.
– Им было грустно, страшно, они не понимали, что с ними происходит, но, как и я, боялись с кем-то этим поделиться.
ЭТО ТАБУ. ЕСЛИ ТЫ МУЖЧИНА И ХОЧЕШЬ ПРОЛИТЬ СЛЕЗУ – ТЕБЕ СЛЕДУЕТ ЗАПЕРЕТЬСЯ В КОМНАТЕ.
Если тебе кажется, что паршивое настроение связано с абортом твоей подружки, – это только твои проблемы, сиди, разбирайся в чувствах.
Все мужчины, которых я опросил, не делились своими переживаниями с родителями, и, разумеется, не исповедовались в содеянном перед священниками.
Они боялись показаться слабаками друзьям, поэтому молчали, даже изрядно поднабравшись в баре.
Мужчины привыкли хранить эту тайну.
А что бывает с тайнами?
Они как небольшие дозировки шестивалентного хрома – день за днем уничтожают вас».
Когда текст Шостака попал мне в руки, я принялась изучать другие научные статьи, в которых исследуется психическое состояние мужчин, чьи подруги решили прервать беременность.
Но столкнулась с тем, что вторая (и последняя) серьезная работа на эту тему была опубликована лишь в 2015 году.
Мужчин словно вычеркнули из обсуждения.
Решение – оставлять ребенка или нет – взвалили на плечи женщин.
Возможно, в эпоху процветающего феминизма это позволило так называемому слабому полу чувствовать себя чуть более независимым.
Я обратилась в российские организации, которые поддерживают аборты, чтобы получить подтверждение гипотезы Шостака о постабортном синдроме мужчин.
Надо признаться, мужчины действительно подмочили свою репутацию в этом вопросе.
Во многом потому, что привыкли молчать.
Но мне удалось найти парней, согласившихся рассказать о том, что стало с ними после абортов, которые сделали их партнерши.
Они живут в разных частях России, отличаются по возрасту, статусу и сексуальным предпочтениям.
Некоторые из них отказались от сына или дочери, потому что не могли позволить себе траты на воспитание.
Для кого-то беременность партнерши стала проблемой, мешающей карьерному росту.
Большинство опрошенных, лишившись ребенка, лишились уверенности в себе.
Кто-то из моих визави даже спустя много лет связывает аборт с безуспешными опытами зачатия.
Другие считают, что, появись у них ребенок, они бы продолжили исповедовать традиционные сексуальные ценности.
«Отцовский инстинкт – штука серьезная, – предупредил меня психиатр Алексей Фокин.
– Если мужчин его лишить, они еще долгое время будут травмированы.
ПОСТАБОРТНЫЙ СИНДРОМ ПРОЯВЛЯЕТСЯ У НАС В ВИДЕ СОЖАЛЕНИЯ, ГНЕВА, АПАТИИ И ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ АЛКОГОЛЕМ.
Понимаете, что происходит?
Мужчина ощущает свое тотальное бессилие.
Как для женщины важно быть красивой, так и для мужчины – оставаться влиятельным.
Лишите его этого, и что от мужчины останется?»
Чтобы сохранить право на неприкосновенность частной жизни женщин, фигурирующих в этих монологах, я изменила имена всех героев.
Перед вами – их истории.
Андрей, 48 лет, бизнесмен, Санкт-Петербург:
«А зачем об этом рассказывать? Если вы убили человека, вы станете кому-то об этом говорить? Теперь я это замаливаю. Я просто хожу в церковь и замаливаю этот грех, прошу прощения за то, что сделал. Религию начинаешь понимать, когда вокруг тебя уходят люди. Есть такая фраза: «Кто не любит женщин, тот не любит детей». Я был детским стоматологом. Представляете, какая ситуация произошла в жизни? Я человек, который лечил детей».
Ренат, 30 лет, менеджер, Москва:
«Я не искал духовности в тех отношениях, она была красивой, как с обложки, и у нас был отличный секс. Сейчас все наоборот: мне не важно, как будет выглядеть моя нынешняя жена, достаточно уже того, что она рядом. У меня есть работа, дом, друзья, любимая – идеальные условия, чтобы двигаться дальше. Мы с женой сдали все анализы, пытаемся зачать ребенка, чуть ли не под бубны и в определенные дни занимаемся любовью. Но, к сожалению, пока ничего не выходит. Где-то там, в подсознании, я чувствую эффект бумеранга. Как будто у меня был шанс, но я за него не ухватился. Почему-то я начал искать параллели, ставить знаки равно под историей аборта из прошлого и тем, что переживаю в настоящем. Ведь я полностью здоров, где ошибка в расчетах?»
Алексей, 33 года, писатель, Москва:
«Она сама не знала, что с этим делать. Если бы объяснила, что хочет ребенка, создать семью, то я, конечно, согласился бы на участие в воспитании. А так предложил ей: «Считаю, что нужно делать аборт» – и дал денег, которые одолжил у мамы, около полутора тысяч рублей. Она ответила: «Хорошо» – и сама пошла в клинику. Пока ее не было, я плакал. После возвращения из клиники ничего не изменилось, она как будто сходила к зубному. Через пятнадцать лет эта история неожиданно снова всплыла. Мама сказала: «Алеша, а ведь у тебя мог быть ребенок», потому что к тридцати с лишним у меня все еще нет семьи».
Михаил, 45 лет, глава благотворительного фонда, Минеральные Воды:
«Я думал, если у меня родится сын, назову его Иваном – мне очень нравилось это имя. Он мне даже снился – такой красивый, маленький, похожий на нашу дочь. Смотрит на меня с лаской и улыбается. Однажды, когда я служил в армии, приехал домой в увольнение и обнаружил, что у жены кровотечение. Я спросил: «Что случилось, ты что, заболела?» И она ответила: «Понимаешь, я сделала аборт». Это был удар ниже пояса. Меня еще десять лет преследовал постабортный синдром. Знаете, тоска такая неимоверная. Бывало, проснусь, а подушка вся мокрая. И ведь не я отправлял ее на аборт. Почему же тогда не получается жить как раньше?»
В 1920 году Российская Советская Республика стала первой страной в мире, узаконившей прерывание беременности по желанию женщины.
Спустя сотню лет, уже в современной России, число людей, считающих аборты недопустимыми, составило 35 % (по сравнению с 12 % в 2000 году).
Тем не менее, в 2012 году вступил в силу закон, позволяющий врачам по личным соображениям отказывать в прерывании беременности.
В том же году женщин обязали получать предварительную консультацию у психологов, а также соблюдать «неделю тишины» – паузу между обращением к доктору и абортом.
В 2015 году гинекологам порекомендовали демонстрировать женщинам УЗИ эмбриона и воспроизводить его сердцебиение «в целях сохранения беременности».
Все это привело к тому, что в нескольких регионах страны прошли акции за запрет абортов, а представители власти (по большей части мужчины) заговорили об избавлении от процедуры.
В 2016 году патриарх Кирилл подписал обращение за полный запрет абортов в России, и его поддержали Рамзан Кадыров и верховный муфтий России Талгат Таджуддин.
Через год на традиционной пресс-конференции Владимир Путин заявил, что «в современном мире в подавляющем большинстве стран эти решения все-таки оставляют за женщиной [а не за государством]»; в его ответе не было и намека на ответственность мужчин в этом вопросе.